В 90-е годы многим людям выпали настоящие испытания. На предприятиях почти не платили зарплату, а некоторые организации вообще закрывались. Людям реально порой нечего было есть. Однажды зимой я обратила внимание на женщину, которая шла по снегу в каких-то обмотках вместо обуви. Причем сама она была вполне прилично одета, но очень легко: в плащ и платок. Она не была пьяной, и мне показалось, что вообще непьющая. На умалишенную она тоже не была похожа. Я не смогла равнодушно пройти мимо: остановилась и спросила, как она себя чувствует и нужна ли ей помощь. Женщина посмотрела на меня и вдруг заплакала. Потом рассказала, что она вдова и что сын остался без работы, а сама она получает небольшую пенсию, которой им не хватает даже на продукты. Я позвала женщину с собой – мой дом был через дорогу. Попросила подождать в подъезде (все же время неспокойное и я опасалась). Потом вынесла женщине немного продуктов: в основном овощей. Это была морковь, свекла, лук, картошка. И сделала ей несколько бутербродов. Она тут же стала есть бутерброды. Потом поблагодарила за овощи, сказав, что сварит суп. И была растрогана до слез, когда увидела мои старые сапоги, давно изношенные, но еще целые. Они были на два размера больше, но женщина выглядела счастливой. — Это ничего, что большие, — улыбалась она сквозь слезы, — главное, чтобы не маленькие. Такой искренней благодарности я не от кого не видела. Она тут же размотала свои обмотки (это были целлофановые пакеты, под которыми были надеты истоптанные тапочки). Но она сняла тапки и завернула в пакеты, положив в сумку. И только потом обула сапоги. На том мы и расстались.
Примерно месяцев через восемь я увидела у подъезда ту самую женщину. Она ждала меня с большой сумкой. Я даже не сразу узнала ее, а она меня помнила. В сумке оказались овощи: морковь, свекла, лук, чеснок. Это все было с дачи. Им бесплатно с сыном достался заброшенный участок и они приложили немало усилий, чтобы обиходить его. И небольшую часть урожая она принесла мне и моим родителям в знак благодарности за помощь. С тех пор мы подружились. Я отложила вещи, которые ни мама, ни я уже не носили и отнесла этой женщине, подарив, в том числе и зимнее пальто. Пусть ношенное, но теплое. Все же это лучше чем плащ. Как бы ни была бедна эта женщина, я не смогу ее отнести к тем нищим, которые просят милостыню по классической схеме. Для тех попрошаек – просить милостыню является работой. А у этой несчастной женщины так сложились обстоятельства. Но даже когда она шла почти босиком по снегу, все равно не собиралась «работать» нищей. И я никогда не подаю милостыню тем, кто намеренно выпрашивает деньги, возведя попрошайничество в ранг своей работы.
Источник
